Говорят, в жизни человека есть две глубокие тайны: любовь и деньги. Любовь — вдохновляет. Деньги — обеспечивают. Если о любви и вдохновении множеством поэтов и прозаиков написано масса произведений, то о природе денег, как ни странно, качественной информации достаточно мало.
Общеизвестно, что когда-то деньгами были изделия из драгметаллов, затем государство монополизировало из выпуск и обращение, и заменило своими расписками, известными как «национальные» деньги. Национальные деньги функционируют постольку, поскольку государство заставляет пользоваться ими в расчетах и при уплате налогов. Иными словами, деньги существуют благодаря механизму насилия. И даже в том случае, когда мы пользуемся ими свободно, мы делаем это потому, что считаем механизм насилия, стоящий за ними, эффективным.
Почему доллар США остается одной из самых востребованных валют в мире, вопреки тому, что бюджетный дефицит США уже около 7%, а отношение государственного долга к ВВП улетает в последние годы «в космос»? Процентные ставки растут, а вместе с ними растет и доля бюджета, идущая на уплату ссудных платежей, и вся эта конструкция все больше начинает быть похожей на финансовую пирамиду. Однако бегства от доллара особо не наблюдается. Да, доля доллара в международных резервах в последние годы снижается в пользу золота и юаня, но никакой паники нет. Почему? Потому что люди верят в американский аппарат насилия: у правительства США достаточно власти, чтобы собрать достаточно налогов, и достаточно большой флот, чтобы навязать слабым в Латинской Америке, Африке и на Ближнем Востоке свои порядки.
При таком насильственном подходе конкуренция между валютами и денежными системами сводится к военной конкуренции между великими державами, выпускающими деньги. Эта военная конкуренция и порождает мировые войны с момента, когда появились первые Центральные Банки и деньги стали «национальными». Первый Центробанк, который стал выпускать частично обеспеченные драгметаллами деньги, — основанный в 1694-м году Банк Англии. Уже в 1701-м началась война, которые многие историки засчитывают за первую мировую, потому что в ней участвовали все крупные европейские страны того времени. Это была «Война за испанское наследство», с которой началась эпоха европейского империализма.
Почему война, которая сама по себе не приносит народам никакого благосостояния, становится оправданным средством выяснения отношений между великими державами? Потому что выпуск денег — самый крутой бизнес в мире. Стоимость банкноты в $100 — всего несколько центов. Стоимость цифровых $100 — вообще ничто. Это просто нули и единицы в компьютерах банков. Но на эти символы, которые в сознании людей обретают ценность, можно купить, например, совершенно реальные полтора барреля нефти.
Майеру Амшелю Ротшильду приписывают фразу «Дайте мне возможность выпускать и контролировать обращение денег в государстве, и мне не будет дела до тех, кто пишет его законы». Этот же тезис верен в отношении всего мира. Но все это работает лишь тогда, когда есть механизмы насилия, заставляющие пользоваться деньгами. Когда очередной гегемон слабеет, и сил для поддержания глобальной финансовой власти не хватает, наступает очередной исторический период войн, который должен выявить нового сильнейшего, или укрепить предыдущего. Именно в такой исторический период мы живем сейчас.
Возможно ли перейти к другой системе? К системе, не основанной на насилии.
Bitcoin стал первой технологией, на основе которой можно было попытаться уйти от бесконтрольно выпускаемых Центробанками национальных денег, сохранив при этом глобальный охват денежной системы. Можно ли сегодня сказать, что эта попытка оказалась неудачной? Кажется, можно. Потому что никакой биткойн-экономики не возникло. Возник лишь новый актив, который акцептовала старая финансовая система. Старая финансовая система опутала биткойн своими правилами комплаенса, слежкой за транзакциями, контролем финансовых потоков для целей налогообложения. В конечном итоге, ценность биткойна стала определяться толерантностью к нему государств. Люди все равно больше верят в насилие и контроль, чем в некую обезличенную, анонимную свободу, которую сначала обеспечивала первая цифровая валюта, и которую она все менее способна обеспечивать по мере развития средств мониторинга блокчейна и отслеживания транзакций.
Почему так получилось? Для существования денежной системы мало доверия, собственно, к деньгам. Важно доверие сторон, которые ими пользуются. Что толку, что вы готовы рассчитываться «честной монетой», если у вас нет гарантий исполнения обязательств контрагента? Такие гарантии может дать либо аппарат насилия, либо институт репутации. Чем сильнее институт репутации, тем меньше требуются различные аппараты насилия. В этом — ключ к построению доверительной ненасильственной свободной цифровой экономики, которая может стать альтернативой существующей глобальной системе.
Только подумайте: если такая экономика возникнет, она быстро и естественным образом прекратит все крупные силовые конфликты на планете!
Удивительно, но никто, похоже, до сих пор еще не предпринял последовательных усилий, направленных на решение этой глобальной задачи. Криптоиндустрия сконцентрировалась на развитии технологий, экосистем, но не на создании эффективного инструментария для развития цифровых социальных институтов. Проект TNS — первый, создающий инструментарий для таких институтов.
Мы отдаем себе отчет в том, что мало создать цифровой токен, который будет нефальсифицируем и сможет играть роль честной монеты для расчетов и капитализации цифровых сущностей. Надо создать институт репутации, на основании которого впоследствии возникнет кредит. Кредит свяжет цифровые токены в обороте, а репутация цифровых сущностей, проявленная через стоимость их имен, станет тем глобальным рынком, на котором токен будет обращаться. И никакого насилия! В следующей статье мы поясним механику этого процесса.
Мы стремимся создать систему, в которой чем больше люди доверяют друг другу, тем богаче они делают друг друга. Вместо существующей сейчас системы, в которой чем эффективнее одна группа эксплуатирует другую, тем богаче она становится за счет обнищания другой.
Скажете, что это утопия? А мы уверены в том, что это — возвращение в нормальность на новом уровне технологического развития. Мы сейчас в начале этого возвращения. И тот, кто присоединится к нам сейчас, естественным образом станет источником доверия для тех, кто пойдет за ним. Источником богатства для них и, как следствие, для себя.
TrustSpace
